* * *
У каждого внутри есть тайный враг, своего рода
пятая колонна, готовая атаковать в любую минуту. У одного это почки, у
другого печень, у третьего предстательная железа, она же простата. У
Сони Образцовой это был язык.
«И черт меня дернул, – каждый раз думала Соня. – Кого он
там за что дергает, неизвестно. Каждого за свое. А вот меня точно за
язык. И сколько я всего претерпела из-за этой своей говорливости – несть
числа. Но с упорством маньяка, с завидным постоянством наступаю все на
те же грабли. И они долбят меня рукояткой по толоконному лбу…»
1
В канун Нового года всех пригласили на
корпоративную вечеринку. В их маленькой редакции такое и не снилось. Но
теперь Соня работала в компании «Вельтмобил», так что гуляли широко. Тем
более что в последнее время дела рванули в гору. Как говорили,
благодаря новому генеральному директору Арнольду Вячеславовичу Гусеву.
Арнольд Гусев – ну не бред? При звуках этого имени Соня
представляла себе томного брюнета с напомаженными волосами и тонкими
усиками, сладострастно стонущего на груди тупой пышнотелой блондинки.
Интересно, как его звали в детстве? Арик? Нодик? Соня даже заглянула в
энциклопедию личных имен, так, из чистого любопытства. Оказалось, есть
варианты: Аря, Нодя и Ноля. Можно только догадываться, какие комплексы
развиваются у мальчика с кличкой Ноля.
Новый генеральный директор между тем оказался рано
облысевшим шатеном с красиво седеющими висками и без усов. Насчет тупой
пышнотелой блондинки история пока умалчивала, зато доподлинно было
известно, что приехал он покорять Москву из Смоленска, где оставил
бывшую жену и все, что нажил непосильным трудом. А поскольку первыми в
покоренные города врываются танки, то и Арнольд Гусев попер на столицу
железным конем, все сметая на своем пути. И сразу стал притчей во
языцех. Со знаком минус, естественно, потому что рядовых сотрудников,
как выяснилось, и за людей-то не считал.
Теперь они работали с восьми до двадцати трех, лучились
обязательными приветливыми улыбками, ходили, как детдомовские, в
одинаковой желтой спецодежде и с карточками на груди, чтобы покупатели
точно знали, на кого пожаловаться в случае чего. А шаг влево, шаг вправо
или тем паче открытое выражение неудовольствия карались немедленным
увольнением.
Между прочим, еще неизвестно, чем Нодя Гусев занимался в
Смоленске и что он вообще за… гусь лапчатый. Вот, например, она, Соня,
окончила факультет журналистики МГУ. Это вам не кот начихал. А сюда
пришла работать исключительно из-за высокой зарплаты. В редакции о таких
деньгах она и мечтать не могла, даже если бы сутками бегала высунув
язык и печаталась в каждом номере. Но зачем, спрашивается, нужны большие
деньги, если их все равно некогда тратить?
Или вот еще один вопрос: к чему, скажите пожалуйста,
салону мобильной связи тридцать первого декабря работать до двадцати
трех часов, когда все потенциальные покупатели сидят за столом и
работают вилками? В надежде, что какой-то идиот вдруг оторвется от
своего оливье и побежит, ломая ноги, за новым мобильником? Но, если даже
с трудом допустить его гипотетическое существование, что же, остальным,
нормальным людям из-за одного идиота встречать Новый год в пути?
Собственно говоря, Соню этот вопрос интересовал чисто
теоретически, исключительно из чувства попранной справедливости. Лично у
нее тридцать первого декабря был законный выходной. Но вот, например,
Нинка Капустина работает в центре Москвы, а живет, между прочим, в
Одинцове. Ей каково?
Из-за Нинки-то все и случилось. Во время торжественной
части, перед концертом и фуршетом, блистающий лысиной Арнольд Гусев
заворожил подданных перспективами развития руководимой им империи
«Вельтмобил» и, видимо, опьяненный будущими успехами, демократично
предложил всем желающим поделиться с начальством наболевшим,
накопившимся, так сказать, на сердце и в других жизненно важных органах.
Вот тут-то Нинка и впилась в нее, как энцефалитный клещ.
– Сонечка! Умоляю! Скажи про тридцать первое!
– Сама скажи.
– Ни за что! – затряслась Нинка. – Я его боюсь! В нем нет ничего человеческого…
– Так что же ты меня на заклание посылаешь?
– Не на заклание, а на подвиг! В твоей жизни всегда есть
место подвигу, ты сама говорила. Тебя хлебом не корми – дай только
совершить что-нибудь героическое. «Ни дня без поступка!» – вот твой
девиз. А у меня личная жизнь рушится…
(«С каким наслаждением я уничтожаю этих тварей!» –
приговаривал обычно Даник, давя занавеской жирных, оглушительно жужжащих
осенних мух. На старой даче, куда они ездили, когда его жена Полина
возвращалась в город, закрывая летний сезон. Соня потом стряхивала
засохшие мушиные трупики на пол и заметала веником в совок. На
занавесках и оконных стеклах оставались отвратительные следы. Если бы
Нинка была мухой, она бы тоже прихлопнула ее недрогнувшей рукой. Но
Нинка человек. Хотя жужжит так же невыносимо.)
– Можно мне сказать! – подняла руку Соня, устав слушать Нинкино нытье.
– Пожалуйста! – великодушно позволил Гусев.
– Наш салон на Тверской тридцать первого декабря
работает до двадцати трех часов. И вот если я, допустим, живу в
Одинцове, что же мне, встречать Новый год в электричке?
Арнольд Вячеславович изящно склонился к микрофону и произнес всего одно слово:
– Да.
Пунцовая от негодования, Соня рухнула на место и сердито
воззрилась на Нинку. Но та предусмотрительно опустила очи долу. Зато
Козья Морда из президиума просто ела ее глазами.
Козьей Мордой Соня с Нинкой называли свою начальницу –
заведующую салоном Ингу Вольдемаровну, сорокалетнюю бесцветную даму,
ненавидевшую весь мир вообще и женскую его половину в частности. Как
полагали Соня с Нинкой, из-за полной сексуальной невостребованности.
Но тут Гусев что-то тихо сказал ей, и Инга мгновенно
сменила маску, словно актер театра ноо, подавшись к нему всем своим
тощим телом и преданно заглядывая в лицо. И Соня явственно представила,
как задвигался ее копчик, крутя невидимым хвостом.
Во время фуршета Козья Морда бросала на нее
многозначительные взгляды, в которых сквозило некое злорадное
удовлетворение. Соня даже подумала, уж не распорядился ли бесчеловечный
Гусев ее уволить, и вечер был окончательно испорчен.
Тайна раскрылась на следующее утро. Инга Вольдемаровна пригласила ее в свой кабинет и начала издалека:
– Вас приняли на работу, хотя вы давно превысили возрастной ценз, установленный для вашей должности…
(Долгая пауза, долженствующая позволить жертве в полной
мере осознать незаслуженно пролившиеся на нее милости и блага. Можно
подумать, Соне девяносто лет и ее взяли продавать мобильные телефоны при
условии, что по совместительству она начнет посыпать дорожки
собственным песком. И надо еще выяснить, кому с бодуна привиделось, что
мобилы перестанут покупать, если продавцу перевалило за тридцать. Уж не
Арнольду ли Гусеву, великому смоленскому реформатору?)
– Но при этом никто не давал вам права обсуждать действия руководящего звена…
Жертва благоразумно помалкивала.
– Может быть, вам не нравятся наши порядки?
– Мне нравятся наши порядки, – сдержанно ответила Соня. – Я просто хотела помочь Нине Капустиной.
– И вы ей помогли, – заверила Козья Морда. – Арнольд
Вячеславович, человек в высшей степени гуманный, распорядился тридцать
первого декабря заменить Капустину на рабочем месте, как иногороднюю. А
поскольку, как мне известно, вы живете в пяти минутах ходьбы от салона,
то вам и карты в руки. Считайте свою благородную миссию исполненной…
Уважаемые читатели, напоминаем:
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Узнать о наличии книги
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы можете по телефону:
32-56-09
Открыть описание
Комментариев нет:
Отправить комментарий