Введение
Культура как единственный способ одоления смерти
…Существует немало определений культуры. Не претендуя ни на какую
особливость, я бы определил культуру как единственный способ одоления
смерти.
Определять понятие – всегда крайне рискованная вещь. Но люди идут
на риск прежде всего в рискованных ситуациях.
Сейчас сложилась именно такая ситуация в развитии человечества. ХХ
век превратил абстрактную возможность смерти (самоубийства) человечества,
возможность мифологическую, метафизическую, художественную – в предельно
реальную, в предельно конкретную, то есть в технологически-практическую.
Человечество действительно оказалось перед выбором между жизнью и смертью,
подойдя к пределу пределов, к порогу: впервые оно как род стало практически
смертным в условиях ядерной, экологической и террористической угроз.
Фактически человечество вступило в зону своей смертности, в
сущности, задолго до 50-х годов ХХ века, но начало осознавать это именно в
40—50-е годы. Правда, тогда это сумели осознать лишь отдельные личности: об этом
свидетельствовал Манифест Эйнштейна и Рассела (1946),[1] известное письмо Нильса Бора,[2] документы Римского клуба.[3]
Для большинства же людей весть о том, что человечество стало
смертным, оказалась засекреченной. Род человеческий продолжал существование как
практически бессмертный… Да и сейчас в полной мере большинство людей еще не
осознали грозящую опасность – не только и не столько уже ядерную, но, что
важнее, экологическую, а в последние годы – все значимее – террористическую. Это
как заболевание раком: болезнь началась, углубляется, а диагноз, как правило,
слишком запаздывает (проблема раннего диагностирования).
В предчувствии смерти, в понимании смерти человек (и человечество)
либо вдруг рождает, выковывает, чеканит новые точные понятия, выявляющие смысл
жизни, осознает прежние понятия, усвоенные им платонически, формально, либо, не
вспомнив и не осознав того и другого, бросается в омут, в прорубь – а пропади
все пропадом!..
Ни одно из коренных понятий нашего бытия и нашего познания не
может быть определено вне трех категорий:
1) ЖИЗНЬ,
2) СМЕРТЬ,
3) ВЕЛИКИЙ Х (последний может быть назван Провидением, Судьбой,
Богом, христианским, мусульманским, буддийским, любым…).
Вне этих категорий любая наука обречена оставаться не просто
внечеловеческой, но и – в конечном счете – античеловеческой. Без координат:
ЖИЗНЬ – СМЕРТЬ – литература, философия, социология, история, психология будут
бессмысленны. Может быть, особенно наглядно это видно на психологии, которая вне
этих категорий обречена стать механической.
Культура противостоит небытию. Культура утверждает и спасает
бытие путем его одухотворения. Благодаря культуре человек не был истреблен
животными-соперниками на первой стадии своего существования и благодаря этому же
не самоистребился. И весь прогресс человечества – не в цивилизационном смысле,
конечно, – это беспрерывное его самоспасение от нарастающей смертельной угрозы
путем самовозвышения, одухотворения.
К этой мысли я пришел после того, как совершенно случайно в
черновиках Достоевского нашел такую строчку, написанную им незадолго до смерти:
«Бытие только тогда и есть, когда ему грозит небытие. Бытие только тогда и
начинает быть, когда ему грозит небытие».[4]
Я был очень рад, когда нашел подтверждение этой мысли в статье
Вяч. Вс. Иванова, невероятного эрудита нашего времени, – «Категории времени в
искусстве и культуре ХХ века» (статья была опубликована в 1973 году в
американском журнале). Вот что он пишет: «В основе человеческой культуры лежит
тенденция к преодолению смерти, выражающаяся, в частности, в накоплении,
сохранении и постоянной переработке сведений о прошлом. В ХХ веке эта тенденция
особенно обостряется благодаря теоретической и практической постановке проблем,
касающихся временных границ цивилизации, локальной и общечеловеческой <…>
В какой-то мере вся человеческая культура до сих пор остается протестом против
смерти и разрушения, против увеличивающегося беспорядка или увеличивающегося
единообразия энтропии».[5]
Культура не просто в какой-то мере является протестом против
смерти и разрушения, а именно во все большей мере становится этим протестом, во
все более нарастающей мере осознает себя единственной жизнеспасительной силой.
Другого пути нет. Все другие пути – самоубийство.
Накопление знаний, прежде всего в области естественных наук,
происходит по экспоненте. Через какой-то промежуток времени – скажем, за
десятилетие – количество знаний удваивается. Известно, что за последние десять
лет в естественных и точных науках накоплено больше знаний, чем за всю
предыдущую историю человечества. Эти знания передаются непосредственно.
Совсем по-другому обстоит дело со знаниями
духовно-нравственными. Главным фундаментом этих знаний человечество владеет
уже тысячи лет. И прибавки к этим знаниям – через святых Отцов церкви,
мыслителей, художников – можно измерить лишь «граммами» к уже нажитым за
тысячелетие «тоннам». Основные нравственные постулаты и духовные заповеди на три
четверти, если не на девять десятых, одинаковы во всех мировых религиях. Они
общеизвестны. Секрет только состоит в том – в отличие от естественно-научных
знаний, – как их претворять в жизнь.
Еще недавно нас пугали реакционностью мракобеса Мальтуса, который
доказывал, что число людей в мире растет в геометрической прогрессии, а
количество продуктов питания – в арифметической. Я бы добавил к Мальтусу:
человечество настолько быстро развивается, что ему не хватит прежде всего пищи
духовно-нравственной. Похоже, что пища эта даже убывает.
Известны данные о том, как росло население Земли: в 1800 году оно
составляло 1 млрд человек, в 1900 году – 2 млрд, в 1961 году – 3 млрд. Теперь
уже перевалило за 6 млрд человек. Этот рост человечества по экспоненте
происходил одновременно с процессом своего рода обезрелигиозивания
его.
В годы Средневековья и Крестовых походов (при всех издержках этих
мрачных времен) скрепы нравственности все-таки держали общество. В России
атеистов еще почти не было даже в XVIII веке, ну а тех – потаенных и
колеблющихся – можно было по пальцам перечесть…
Ну а потом наступило господство атеизма, к тому же еще
вульгарного, означавшего снятие всех духовно-нравственных скреп и подмену их
суррогатными, так или иначе в своей сущности иезуитскими. Оказалось: все
средства хороши… После диких войн, которые пережило человечество и которые никто
не смог остановить (все дубасили друг друга, перекрестясь), трудно было не стать
атеистами.
…Вначале существовало нерасчлененное, синкретическое знание, в
котором совершенно органически сочетались и наука, и искусство. И знание это
было подчинено критериям жизни и смерти – именно этим масштабом измерялось,
именно этими ориентирами руководствовалось (этот синтез нерасчлененный не мог не
быть религиозным). Но вероятно, с XV–XVI веков началась и все более ускорялась
дифференциация знаний, которая привела к тому, что наука, в сущности, оторвалась
от критериев, масштабов, ориентиров жизни и смерти человеческого рода (наука
стала нерелигиозной и даже антирелигиозной).
Важно и другое. Духовно-нравственные заповеди в отличие от
естественно-научных знаний действуют, только будучи воплощенными в личностях. Но
людей, их воплощающих и как бы олицетворяющих культуру как победу жизни над
смертью, современных праведников – все меньше. У нас в этом отношении –
совершенно выжженное поле. Да и в мире положение не лучше!
Путь овладения культурой и постижения нравственных ценностей
происходит в самом человеке, и в этом – его самоспасение. Нужно быть
беспощадным к себе, чтобы пережить муки этого пути.
В каждом человеке происходит либо осознание факта смертности и
ответственности перед лицом смерти, пока еще индивидуальной, либо беспрерывное
бегство от этого факта. В предельных формах это выглядит так: однова живем –
хоть день, да мой… Но именно здесь происходит завязь всех форм самосознания
человека – развитых, полуразвитых и недоразвитых.
Уважаемые читатели, напоминаем:
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Открыть описаниебумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Узнать о наличии книги
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы можете по телефону:
32-23-53.
Из аннотации:
ОтветитьУдалить"Эта книга – не «образовательная», не академическая, не литературоведческая и не чисто философская, но личностная, духовная, нацеленная прежде всего на то, чтобы верно понять, а значит, исполнить самого Достоевского, вовлечь читателя в стихию чувств и мыслей писателя, посвятить его в «знаковую систему» гения".