Ленинград, двор дома на углу улиц Маяковского и Некрасова
1972 год
…Девочки ели снег.
Девочки, одна в белой цигейковой шубке, другая в черной,
у одной сумочка с белочкой, у другой с зайчиком, вывалились из
подъезда, толкаясь и смеясь.
– Я тебя защекочу, – пригрозила девочка с белочкой,
пухлыми пальчиками пытаясь пролезть к подружке сквозь возможные для
доступа места – под неплотно завязанный шарф, в чуть коротковатые
рукава. – Что, боишься?! Тогда будем есть снег. Чур, я первая!
– Чур, я вторая, – согласилась девочка с зайчиком.
Девочки ходили на английский к соседке по дому,
учительнице английского из 207-й школы, три раза в неделю по часу. Они
жили в одном доме, одна «вход с улицы», другая «вход со двора», и в
первый класс пошли, слепившись на школьной линейке в трусливый комок, –
белые гладиолусы переплелись с красными. Одна прижималась к другой чуть
крепче, как будто черпая в новой дружбе уверенность, что ее не обидят, а
другая чуть кокетливее – вот я, вот моя подружка, а какие тут еще
возможности?
– Давай я расскажу тебе анекдот про булочку, –
предложила девочка с белочкой. – Один человек пришел к врачу и говорит:
«У меня глисты»…
Девочка с зайчиком смутилась – слово «глисты» неприличное, и дальше в этом анекдоте что-то будет… что нельзя.
Девочка в белой шубке с хитрым видом принялась
запихивать снег в свою сумочку с белочкой, девочка в черной шубке
смотрела на нее с ужасом – ты что делаешь?!
– Ты что, глупая, что ли?.. Я хочу, чтобы тетрадка
намокла. У меня в тетрадке двойка, а снег ее смоет, мою двоечку, –
объяснила девочка с белочкой. – И не нужно будет делать домашнее
задание, и меня не заругают – тетрадка мокрая, а я не виновата…
– Но ведь если ты не сделаешь домашнее задание… –
сказала девочка с зайчиком и не нашла дальше слов. Если не выполнить
домашнее задание, мир перевернется, домашнее задание по английскому
должно быть сделано для сохранения мирового порядка. – Мой папа говорит:
«Нужно делать только то, что нужно, а не то, что хочется».
– А мой папа говорит: «К-ка-теночек мой! Лю-убимый мой!» – сказала девочка с белочкой.
Отличнице с сумочкой с зайчиком, в которой лежала
тетрадка с жирной пятеркой, открылись новые миры: можно не бояться, не
слушаться, не делать домашнее задание, а тебя все равно будут любить…
открылись и тут же закрылись, – она так боялась нарушить миропорядок. А
для ленивицы с сумочкой с белочкой, в которой таял снег, размывая
домашнее задание и жирную двойку, никакого миропорядка не было, был
уютный теплый хаос, где главное – чтобы не заругали.
Отец девочки с зайчиком – писатель, лауреат
Государственной премии, автор многочисленных повестей, рассказов,
публицистических очерков, член правления Союза писателей, депутат
Верховного Совета.
Отец девочки с белочкой – художник – в день получения
гонорара поил весь «Сайгон». В «Сайгоне», кафе на углу Невского и
Владимирского, собирались художники, которые не выставлялись, поэты и
писатели, которые не печатались, все они сначала, стоя, пили маленький
двойной кофе в «Сайгоне», а затем вино у отца девочки с белочкой. Отец
девочки с зайчиком не называл их снисходительно «коллегами»,
«непризнанными писателями» или зло – «плесенью», «глупым
псевдолиберализмом властей города», они для него просто не существовали.
– А мой папа… а я зато буду счастливая. Мой папа
говорит: «Счастье – это всегда поступать правильно», – сказала девочка с
зайчиком.
– Ты будешь счастливая? А я уже сейчас счастливая, –
похвасталась девочка с белочкой и, подумав, добавила: – А у нас дома
есть бар.
Девочки жили в доме на углу Некрасова и Маяковского.
Квартира девочки с зайчиком – вход с Маяковского – была
огромная, барская, с двумя действующими каминами, один в зеленых
изразцах, другой в бело-золотых, и оба камина охранялись государством.
Квартира девочки с белочкой – вход с Некрасова – была
длинно-коридорная, извилистая, уютно-запущенная-богемная. В Ленинграде
не было ни одного бара, а на этой кухне была барная стойка из вагонки и
самодельные высокие табуреты, «как будто в настоящем баре». А в комнате,
пустой, без мебели, с выкрашенными в разные цвета стенами и одной
специально вывешенной работой, была «как будто выставка одной картины в
нью-йоркском лофте». Присутствовала и еще одна художественная деталь –
строгая мама художника, бабушка девочки с белочкой. И все это – бар,
выставка, строгая мама художника, придающая всему совсем уж
абсурдистский характер, все это в старой петербургской квартире было
«как будто», словно искусно придуманный коллаж, сочетание разнородных
элементов для большей эмоциональной насыщенности. Такой же коллаж, такой
же поп-арт, как и работы самого художника. На его холстах соседствовали
повседневные вещи советского быта и предметы старой петербургской
жизни: граненый стакан и пудреница арт нуар, банка из-под кильки пряного
посола и сорти-де-баль, обертка плавленого сырка «Дружба» и афиша
спектакля Мейерхольда «Тристан и Изольда» в Мариинском, бутылка
жигулевского пива и найденная на помойке ножка кресла фабрики Мельцера –
питерский поп-арт.
На жизнь отец девочки с белочкой зарабатывал – и
прекрасно зарабатывал – не запрещенным поп-артом, конечно, а книжной
графикой. Он был вполне процветающим художником, членом Союза
художников, иллюстрировал детские книжки в издательстве «Детгиз». Но для
души работал в стиле поп-арт, и однажды самодельный буклет с
фотографиями его работ попал в одну американскую галерею, и – совсем уж
из невозможного – говорили, что легенда поп-арта американский художник
Энди Уорхол посвятил ему картину, написал: «Посвящаю моему коллеге,
замечательному русскому художнику…» – отцу девочки с белочкой.
– У вас есть бар? – Девочка с зайчиком не знала, что
такое «бар». Осторожно, словно ступив на тонкий лед, – ей говорили, что
хвастаться нехорошо, сказала: – А я… я зато вчера каталась с папой на
лыжах.
Вчера, в Комарово, она три часа каталась на лыжах,
изнемогая от усталости, ложилась на снег, закрывала глаза и притворялась
мертвой птичкой. Ее немолодой отец, прихрамывая, возвращался к ней,
протягивал палку, она закрывала глаза и плакала, а отец говорил: «Я тебя
не люблю за то, что ты плачешь», и тогда она хватала палку, вставала и,
плача, тащилась за ним. «Это – для тебя, это правильное воспитание», –
говорил отец, а она плакала еще горше и думала: «Я не хочу, чтобы меня
воспитывали, хочу, чтобы меня любили».
– А у меня знаешь, сколько друзей?.. Меня все знают.
Отец девочки с белочкой дружил с неформальными
художниками, их было в городе около пятидесяти, все друг друга знали, и
каждый хотя бы раз в неделю заглядывал к нему.
Квартира на Некрасова была как будто яйцо в мешочек, в
ней было две разных жизни – детская, с занятиями, с присмотром и
воспитанием, и богемно-неформальная. В дальнюю комнату квартиры вход
гостям был закрыт, там жила девочка с белочкой под присмотром бабушки.
Девочка с белочкой все время из своей детской жизни высовывалась во
взрослую – то мимо пробегала и словно невзначай заглядывала поболтать,
то в ночной рубашке выходила, терла глазки, и все восхищались – какая
трогательная!.. Квартира на Некрасова была центром неформальной
художественной жизни Ленинграда, и девочка с белочкой была центром
неформальной художественной жизни Ленинграда.
– Это твоего папу все знают, а не тебя. Моего папу тоже все знают, а меня никто, – возразила девочка с зайчиком.
Один папа знаменит на всю страну, другой папа знаменит
среди неофициальных художников Ленинграда, один на черной «Волге»,
другому великий Энди Уорхол написал: «Посвящаю моему коллеге…», – и что
бы им не поспорить, чей папа главнее?.. Девочки любили поспорить: у кого
косички толще, у кого бант больше, кто кого сборет – кит или слон.
Папа-писатель, представитель официальной культуры, и папа-художник,
представитель неофициальной культуры, относились друг к другу
иронически, и девочки, конечно, это чувствовали. Но они никогда не
спорили, чей папа лучше, потому что папа – это не косички и не слон или
кит, папа – это очень важно и можно поссориться, а девочки очень сильно любили друг друга.
Уважаемые читатели, напоминаем:
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Узнать о наличии книги
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы можете по телефону:
32-23-53
Открыть описание
Из аннотации:
ОтветитьУдалить"Вы любите заглянуть в чужое окно? Навести бинокль на чужую постель? Читать чужие письма? Понятно, что нельзя, но если бы вдруг оказалось – можно?.. Все совершали и продолжают совершать плохие поступки, все хороши! Две неразлучные подруги, тоненькая, большеглазая, похожая на холодного боттичеллиевского ангела Зина и пухленькая, похожая на шаловливого рубенсовского ангела Ася. Одна упертая максималистка, другая легкого поведения, легкого, как воздушный шарик. И обе отнимут друг у друга все, что им нужно… А вот как они поделят ЕГО?"