Глава 1
Знакомство в «Козероге»
Если вот так идти и идти, дальше по этой дорожке,
пересечь двор и повернуть направо – там будет кафе. Кафе называется
«Козерог». Там тепло, накурено и громко играет музыка. Попугай никогда
не был в «Козероге», но во всех заведениях, которые он успел посетить в
Москве, было накурено, и громко, кайфово, играла музыка.
Знакомство в «Козероге»
20 октября 2002 года, Москва
Темнело рано и быстро. И так же быстро холодало. Брр.
Пряничная, сдобная Москва, какой она казалась при солнечном свете, когда
сидишь в пельменной с пацанами: по бутылке белой на рыло, горы
пельменей, да каждый что-то умное базарит, задушевное, – в этот
сумеречный час она наливалась камнем и свинцом, отодвигалась как бы…
Чужела.
«„Чужела“ или „чуждела“? Как правильно? – подумал Попугай. – Или „чужала“?..»
В голове у него, как всегда, был бардак. И ему было холодно.
– Так чего? Может, печку? Холодно, а? – отрывисто каркнул он.
– Нельзя. Сядь, не горлань, – сказали ему.
Это Клин, он из-под Саратова. В бригаде с позапрошлого
года, неоднократно ходил на «стрелки» и потому сейчас за старшего. А
Барбос – из Гродно. Он тоже с позапрошлого, но в «стрелках» не
участвовал, он такая же сявка, как и Попугай. Они втроем сидят в
«жигуленке», припаркованном в узком, как пенал, темном дворе. Ждут.
Салон давно остыл. Попугай смотрит, как опускаются на город сумерки, и
слушает гиен, которые скулят и тявкают в зоопарке. Зоопарк здесь совсем
неподалеку. А гиенам, видно, тоже холодно, они ведь в Африке должны
жить. В Африке жара. А в Москве гиенам холодно. Клин с Барбосом играют в
«очко» на заднем сиденье, а Попугай сидит и нервно зевает, и ему
постоянно хочется ссать.
Ему холодно, потому что Попугай, как и эти гиены, родился далеко отсюда. В жарком и пыльном городе на берегу Каспийского моря.
– Я бы глынул чего-нибудь, – сказал Попугай просто так.
– Никаких «глынул», – проворчал Клин, открывая свои
карты. Барбос опять проиграл. – Если каждый начнет бухать на рабочем
месте… Тут такая хуеплеть заварится…
Он еще два или три раза повторил «такая хуеплеть»,
потому что у них начался новый кон и Клин воткнулся в карты, постепенно
забывая, о чем шел разговор.
– Пойду пройдусь. А? – сказал Попугай. – Ноги затекли.
– Сиди, дурак, – сказал Барбос.
– А чего? Отлить надо.
Клин глянул на Барбоса, потом на Попугая. Клин не любил, когда младшие по званию командовали в его присутствии.
– Далеко не ходи, – сказал Клин.
– Ладно, – сказал Попугай.
Он вышел из машины и пошел по подъездной дороге вдоль
дома. Он почему-то вспомнил Суржика: тот тоже любил навести шороху,
строил из себя крутого, хотя сам был сявкой и навсегда сявкой останется.
Но Суржик делал это не со зла, просто прикалывался. После той заварухи с
кассетой он умудрился целый месяц продержаться в Москве, пока не
попался во время облавы в Лужниках. Ему отбили почку и отправили на
родину, куда-то в Херсон, кажись. Босый с Пивняком сейчас в Николаеве,
там у Пивняка родня. А Демид повесился. Это Демид привел его, Попугая, в
эту бригаду. Помог с поезда бежать, они вместе бежали. А потом
повесился после «стрелки» в Тушино. Про тушинскую «стрелку» в газетах
даже писали, два трупа было. А потом еще Демид повесился. Или его
повесили. Неясно. Теперь Попугаю даже поговорить не с кем.
Он хотел в этот «Козерог».
Но туда нельзя. И далеко уходить нельзя. Они ждут
звонка, Клину должны позвонить на мобильный. Если все в порядке, ему
позвонят, и тогда надо будет встретить одного человека, который выйдет
из «Козерога». Этот человек будет сыт и пьян, а в карманах деньги и,
главное, золотой песок. Старатель откуда-то с Севера. Приехал сбыть
золотишко, а кто-то дал на него наводку. Жалко мужика.
Темнота сгущается, на серых глыбах многоэтажек
проступают веселые желтые квадраты. В квадратах мелькают лица,
сдвигаются-задвигаются шторы, открываются-закрываются двери
холодильников, идет чья-то жизнь. Попугай оглянулся по сторонам, зашел
за дерево и помочился. Он часто мочится – это от холода и нервов. А
Клину с Барбосом хоть бы хны – сидят, режутся себе в удовольствие. Но
они в бригаде с позапрошлого года, а Попугай тут без году неделя. Он
вообще в другой бригаде работал, в строительной бригаде, и кличка у него
была – Говорящий Попугай. Говорящий!.. Да уж. Это здесь он стал просто
Попугаем. Потому что говорить и в самом деле стало не с кем.
Попугай вспомнил: жаркий июльский полдень, гостиница
«Интурист», туман из цементной пыли на коридорах, где ведутся работы по
демонтажу. Пыль в волосах, на зубах, пыль оседает на потном теле и
стекает грязными ручейками в трусы. Хочется встать под холодный душ и не
выходить до позднего вечера, пока солнце не утихомирится. Красота! Да,
сейчас Попугай дорого бы дал, чтобы еще раз прожить тот горячий июльский
денек. Во-первых, согрелся бы. Во-вторых, отобрал бы у Толика-бригадира
ту поганую кассету и разломал бы на мелкие кусочки. Об его голову и
разломал бы…
Тогда ничего не было бы – ни разборок в ФСБ: что за
кассета, откуда, а может, это вы сами, ребята, ее подкинули? Разговор он
вроде шутейный, только потом каждого не шутейно проверять начали: кто,
откуда, где миграционная карта…
Не было бы последовавших за этим дурацких объяснений в
службе миграции и трех суток в камере с туркменами и молдаванами, не
было бы переполненного вагона «МоскваДушанбе», где по два мента на
каждый вход-выход, и один дежурит у уборной…
Может, не надо было бежать оттуда?
В его родном городе сейчас еще тепло, почти как летом,
рыбный сезон, мужики ночей не спят, «крючьями» устье перегораживают,
добывают осетра… Кто его знает, может, и не надо было. Это его Демид
подбил. Подбил, а потом повесился. Или повесили свои же. Вот Клин – этот
мог повесить, он способный. А Попугай – нет. Не смог бы. В нем метр
девяносто росту, у него длинные сильные руки и длинный нос, смятый в
давней-предавней драке на пристани, из-за которого он и в самом деле
похож на какую-то экзотическую птицу. Но вот только мозгов у него совсем
немного. Может, и в самом деле, не надо было сбегать? Каждый зверь
живет там, где родился. И живет, и умирает. А здесь, в Москве, Попугаю
холодно и неуютно.
Послышался тихий свист.
Попугай обернулся: в «жигуленке» затлел голубой огонек мобильника. Он затрусил к машине.
– Чего?
– Я ж сказал тебе: далеко не ходи.
Клин говорил через открытое окно автомобиля. Он жевал
зубочистку, а это значило, что Клин нервничает. Попугай внимательно
следил за острым кончиком зубочистки, прыгающей из одного угла рта в
другой.
– Ну.
– Ну, ну. Сядь вон там, на скамейке. Сиди и жди… Что делать – знаешь?
– Да, – сказал Попугай.
Он знал, он выучил все наизусть. А толку-то… Добывать
клиента – это тебе не осетра с крючьев снимать… и не паркетный пол
вскрывать, или там демонтировать санузел. Это куда сложнее. Хотя для
пацанов все наоборот.
Уважаемые читатели, напоминаем:
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Узнать о наличии книги
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы можете по телефону:
32-56-09
Открыть описание
Из аннотации:
ОтветитьУдалить"Взять под контроль секретные каналы связи Кремля – вот задача, которая поставлена ЦРУ своему шпиону. В помощь ему отправляется один из лучших агентов американской разведки, специалист по России и тайным операциям.
Проникнуть под Кремль можно только снизу, через опасные и запутанные лабиринты подземной Москвы.
Сумеет ли молодой офицер-контрразведчик Юрий Евсеев справиться с асами шпионажа и выиграть последний раунд «рок-н-ролла под Кремлем»?