Путешествие первое
В ПАРИЖ!
Станция выглядела как-то странно. Пассажиров на
платформе было пугающе мало. У железнодорожников бегали глаза, они явно
что-то скрывали. Подойти к кому-нибудь и спросить, что случилось? Глупо.
Остается молча наблюдать за происходящим. Какой-то покров
таинственности окутал станцию, но сдернуть его ты не в состоянии.
Весь вечер ты танцевала в крошечном заведении — рядом
со станцией Даммтор в Гамбурге. В ушах до сих пор стоит шум модерновой
музыки — будто кто-то ломает коленца бамбука, или боязливо пробует
палкой каменный мост на прочность, или шелестит дождь. Расписание
составлено так, что на ночном поезде ты успеваешь к репетиции,
назначенной на два часа в Париже. Представление начинается в семь. Чем
вставать ни свет ни заря и лететь самолетом, гораздо приятнее совершить
путешествие поездом. Ты самодовольно улыбаешься собственной
находчивости.
Странно, что пассажиров так мало. Даже на всегда
людной железнодорожной станции Алтона в Гамбурге почти никто не садится в
поезд, вагон будто неживой. Может, поезд отправляется в депо? С
беспокойством смотришь на табло на платформе: нет, все правильно,
станция назначения — Париж. В купе на шестерых — только ты. Можно
расслабиться. Жаль, забыла купить газету. Поезд трогается. После
остановки на центральном вокзале Гамбурга к тебе так никто и не
присоединился.
Тут слышится звук шагов. Это проводник — за билетом и
паспортом. Красная форменная фуражка похожа на гребешок, голос —
гортанный. Эдакий петушок. Скорее всего, француз. Лицо напряженное,
черты будто застыли. Спрашиваешь: «Больше пассажиров не будет?» Он
только пожимает плечами: кто знает? Все-таки странно.
«А почему сегодня никого нет?» Проводник молчит. Он
уже готов рассердиться. Проводник уходит, а ты размышляешь о завтрашней
постановке. Хочется спать. Разговаривать не с кем, читать нечего.
Остается только заснуть. Встаешь почистить зубы, в коридоре натыкаешься
на проводника. Снова задаешь провокационный вопрос: «Что-то сегодня
народу мало?..» Кажется, он встревожен. Отворачивается. Ты решаешь
больше не беспокоиться. В конце концов, разве плохо купить самый дешевый
билет и тем не менее оказаться в купе совершенно одной? И беспокоиться
нет причин. Что может случиться? Поезд мчится и мчится, террористы его
не захватят. Может, конечно, ураган налететь… Вдруг тогда на вагон
повалится дерево, проломит крышу и задавит тебя. Правда, вероятность
невелика. Но на всякий случай ты ложишься на нижнюю полку.
Вагон уютно подрагивает, и ты проваливаешься в сон.
Где-то там, на окраине сна, скрежещет железо. То ли в самом деле спишь,
то ли дремлешь… Когда проводник будит тебя, какое-то мгновение ты
пытаешься сообразить, где находишься.
— Просыпайтесь, пожалуйста, и поскорее покиньте поезд.
Голос громкий, но какой-то бесцветный. За окном ночь.
В зазоре между злостью и досадой ты растерянно спрашиваешь: «Разве мы
уже в Париже?» Ты говоришь так же громко, как проводник. Собственно, это
был не вопрос — ты просто стараешься выиграть время: твое подсознание
желает убедиться в том, что произошла какая-то ошибка. Без тени
сочувствия проводник заявляет: «Нет, до Парижа еще далеко, но мы
подъезжаем к французской границе. Могу вам сообщить, что во Франции в
полночь начинается всеобщая забастовка, так что ни один поезд дальше не
пойдет. Прошу приготовиться к выходу».
Ты растеряна — будто кто исподтишка ударил тебя
кулаком. Тебе еще не стало по-настоящему обидно, ты еще не успела даже
рассердиться, жаловаться тоже некому. Ты слышала, что французы
собираются бастовать, но в телевизионных новостях все это выглядело как
подготовка к какому-то веселому празднику. Но вот тебе велят выметаться
из поезда, а ты думаешь только о том, что между новостями и твоей жизнью
возникла какая-то нелепая связь.
— Надо же, как повернулось… Что же теперь делать? —
жалостливо бормочешь ты, пытаясь вызвать в проводнике хоть какое-то
сочувствие.
Если выступление в Париже не состоится, это влетит в
кругленькую сумму. Ты мысленно щелкаешь костяшками на счетах, и на тебя
тут же накатывает смутное беспокойство.
Совсем недавно ты читала про движение сопротивления в
Южной Африке в эпоху апартеида. Посреди ночи полиция врывается в дом,
тебя тащат в участок, ты не знаешь, в чем дело, а тебя пытают и убивают.
Но сейчас все по-другому: рабочие объявляют забастовку, и ты
чувствуешь, что следует проявить солидарность. Нужно встать плечом к
плечу, прокричать «я с вами!», улыбнуться и переместиться из поезда в
ночь прямо в ночной рубашке. Наверное, в мире есть такие несчастные
страны, где забастовки просто невозможны. Люди там думают так: чем
доставлять неудобства клиенту, лучше уж самому подохнуть с голоду.
Другое дело — Франция, где железнодорожник чувствует себя сильным и
уверенным. Да, было бы здорово присоединиться к ним. Правда, непонятно,
что будет с выступлением в Париже и твоим гонораром…
Как-то сама собой в твоих словах появляется обвинительная нотка: «Мне надо в Париж по работе. Как же я туда доберусь?»
— К этой станции подадут автобус до Парижа. Вот в нем и поедете.
От этих слов становится немного легче на душе. Ты
напяливаешь одежду прямо на ночную рубашку, собираешь вещички и выходишь
на перрон. Таких, как ты, набралось несколько человек. Наверное, на
центральном вокзале и в Алтоне объявляли про забастовку — вот почему в
поезде так мало пассажиров. Да, не повезло тебе сегодня — ведь ты села в
поезд в Даммторе. Возможно, про забастовку сообщали в вечерних
новостях. Но два последних дня ты была ужасно занята — газет не
открывала, новостей не слушала.
Сойдя с поезда, компания незадачливых пассажиров
поплелась по перрону. Ты нетерпеливо спрашиваешь дежурного
железнодорожника: «Где здесь автобус на Париж?» Он равнодушно роняет:
«Пройдите в зал ожидания». Название станции ничего тебе не говорит.
Вокруг кромешная тьма, даже уличных фонарей нет. Домов здесь, похоже,
тоже немного. Делать нечего — направляешься в зал ожидания. Он забит
людьми. Там ярким светом пылают лампы, буфетная стойка и края столиков
отливают серебром, рюкзаки молодых путешественников разноцветным ковром
покрывают пол, кто-то бренчит на гитаре и гнусавит себе под нос песенку,
кто-то дремлет. Клубы табачного дыма плавают под потолком. Наверное,
все эти люди ждут обещанного автобуса. Ты пробегаешь глазами коротенькое
меню на столике: круассан и кофе с молоком на завтрак. Неожиданно
просыпается аппетит. Утро еще не наступило, ты еще не проголодалась, но
одна только мысль о завтраке создает какое-то рассветное настроение.
Непонятно только, отчего здесь все так дорого. Так, пожалуй, все свои
франки просадишь — те, что поменяла в расчете провести два дня в Париже.
Подошла официантка, смотрит и усмехается. Над чем? Разве меня не
надули? Не спровадили с поезда? Разве здесь не грабительские цены? Разве
не бросили меня в этой глуши?! Впрочем, ты тут же отбрасываешь свои
идиотские вопросы. Когда не знаешь, где находишься, делаешься излишне
подозрительной. Мыслимое ли дело — надуть столько людей сразу? Одно
странно: проводник сказал, что мы подъезжаем к Франции, а на самом деле я
уже во Франции. Круассан и кофе поразительно вкусные, да и расходы, в
конце концов, можно пережить. Для ровного счета прибавляю чаевые и
протягиваю купюру официантке: «Заберите, сдачи не надо». Она неловко
улыбается, хватает бумажку и бежит со всех ног. Ты улыбаешься в ответ:
наверное, это очень неиспорченная девушка, если разволновалась от такой
мелочи.
Но автобуса нет как нет. Что ж, остается только
набраться терпения и ждать. Время от времени о себе дает знать
разрастающееся в тебе раздражение, и ты без всякого смысла глядишь в
черное окно, завидуя всем этим умиротворенным людям вокруг тебя, которые
верят в появление призрачного автобуса.
Тут откуда-то сбоку выплывает красивое лицо — то ли
мужчина, то ли женщина. «Вас, кажется, показывали по телевизору. Вы,
случайно, не пианистка?»
Если это женщина, то голос с хрипотцой, возможно,
предполагает некую провокацию; если же голос принадлежит мужчине, его
можно счесть чистым и звонким. Голос таит медовую сладость любовного
свидания, но ты в ответ равнодушно бросаешь: «Интересно, когда все-таки
появится автобус?» И вот от сладости и романтизма уже ничего не
осталось, ни капли. Люди здесь не теряют времени зря: они флиртуют,
говорят комплименты, им хорошо и без всякого автобуса, но ты не в
состоянии разделить их восторги. Вместо того чтобы плыть по течению,
доверить судно капитану, ты приковываешь свою жизнь к расписанию,
мечтаешь о поездах, которые не выбиваются из графика, чтобы устремиться в
суетливое будущее.
Уважаемые читатели, напоминаем:
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Узнать о наличии книги
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы можете по телефону:
32-23-53
Открыть описание
Из аннотации:
ОтветитьУдалить"Ёко Тавада — звезда первой величины в современной японской литературе. Она родилась в Токио в 1960 году, получила образование в Университете Васэда, а с 1982 года постоянно проживает в Германии. В настоящий момент Тавада живет в Берлине и пишет книги на японском и немецком, выступает как поэт, прозаик, драматург, часто сотрудничает с художниками и музыкантами. По ее либретто написал оперу современный австрийский композитор Петер Аблингер. Тавада — обладательница целого ряда престижнейших премий и наград: премии Акутагавы за лучший рассказ (1993), Адельберта фон Шамиссо за вклад иностранных авторов в немецкую культуру (1996), Дзюнъитиро Танидзаки (2003), Медали Гёте (2005).
Настоящее издание является первой отдельной книжной публикацией писательницы в России. Главная героиня истории Ёко Тавада «Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов» — молодая японская танцовщица, гастролирующая по Европе на поезде. Каждая глава этой изящной книги — новый город на пути героини, приключение, сон, мечта. С этого поезда невозможно сойти. Жизнь — долгое путешествие в вагоне на нижней полке… Путешествие в город, которого нет…"