1. РАЗВАЛ
Я прошел по другим спальням – кое-где на кроватях спали
ребята. Один – в новеньком сером костюмчике; лицо у него было тонкое,
светлые волосы, маленький рот. Потом я спустился вниз, походил по пустым
комнатам, заглянул на кухню. От сердца немного отлегло: в огромной
плите весело трещал огонь, на столе высилась гора посуды – двое ребят
мыли ее в большом чане. На скамейке, сидела пожилая женщина и чистила
картошку. Еще одни паренек помогал ей. Едва я открыл дверь, все
обернулись. Ребята перестали работать, а нож в руках женщины, задвигался
вдвое быстрее, и, кажется, даже полоска картофельной шелухи
затрепыхалась сердито.
Открыть описание
За окном вагона тянулись заводские окраины Ленинграда,
потом – безлистные, скучные рощи, поля, покрытые грязноватым мартовским
снегом. Я смотрел на все это, слушал погромыхиванье колес на стыках, а
внутри в такт постукивало одно: скорее! скорее!
Наконец – Березовая поляна. За стволами берез, за
черными голыми ветками сквозило серое небо, тропинка под ногами была
скользкая и грязная, а я невольно подумал: до чего же хорошо здесь будет
весной!
Но вот кончилась роща, и передо мною – широкая поляна,
огороженная высоким дощатым забором. Посреди поляны – большой, в три
этажа, дом с башней, построенный просторно и красиво, но белая краска
давно облупилась, стены грязные, облезлые. У входа – будка, но и в будке
и вокруг – ни души. Я прошел на территорию детского дома. Здесь было
так же пустынно. Взглянул на часы – уже двенадцать. В школе? В
мастерских? – подумалось мне. Подошел к дому, поднялся по широкой
лестнице и открыл первую попавшуюся дверь. В большой комнате с высоким
потолком стояли в ряд кровати, кое-как покрытые серыми одеялами. На
некоторых лежали подушки без наволочек. Я хотел уже уйти, но тут в
дальнем углу что-то зашевелилось. Я обернулся. Из-под одеяла вылез
паренек лет одиннадцати. На совершенно грязном, почти черном лице его
светились прозрачно-серые глаза. Одна нога у парнишки была босая, на
другой – новый черный башмак.
– Здравствуй, – сказал я.
– Здравствуйте, – простуженно прохрипел он.
– А где остальные?
Помедлив, он ответил неохотно:
– В городе, где же еще?
– А где твой другой башмак?
Он снова замялся.
– Карты? – спросил я.
Вместо ответа он прикрыл глаза.
Я удивился:
– Почему не оба сразу?
– Ну… а вдруг еще отыграюсь? – В голосе его звучала робкая надежда.
– Как тебя зовут?
– Петька… Кизимов Петр…
– Здравствуйте. Где у вас тут заведующий?
– Во флигеле налево, – недружелюбно сказала женщина, не отвечая на приветствие.
Ребята молчали и с любопытством разглядывали меня.
– Ходят тут… а толку… – услышал я за своей спиной.
Неподалеку от дома на покосившихся столбах висела
волейбольная сетка. Непонятно: на дворе март, грязь, слякоть, – кто же
сейчас играет в волейбол?
Я пошел к флигелю, постучал в дверь. Никто не отзывался. Постучал сильнее.
За дверью послышались шаркающие шаги, щелкнула задвижка,
и на пороге появилась женщина с заспанным, помятым лицом. Голова у нее
была пестрая: соломенные крашеные пряди, а у неровного пробора волосы
черные. Неопрятный халат запахнут криво, на светлом чулке видна черная
штопка.
– Где у вас тут заведующий? – спросил я.
– Я заведующая.
– Мне некогда шутки шутить, я спрашиваю: где заведующий детским домом?
– Да какие шутки, гражданин? Я же вам говорю – я заведующая! – уже с раздражением повторила женщина.
И тут случилось то, чего я обычно боюсь: я «потерял тормоза». В ушах зашумело, в груди стало тесно и жарко.
– Так вот: с этой минуты вы не заведующая, – прошипел я сквозь зубы, чувствуя, что еще секунда – и начну орать на нее.
Каким-то краем сознания я понимал, что слова мои нелепы:
я не имею никакого права снимать ее с работы. Но даже если бы я только
что не видел замызганных кроватей без простынь и грязного Петьку в одном
башмаке, если бы я увидел только ее в этом халате и светлых чулках,
заштопанных черными нитками, этого было бы достаточно: я готов был жизнь
свою положить на то, чтобы ее тут же, немедленно, убрали отсюда.
Через три минуты я шагал по тропинке к станции, скрипя зубами, задыхаясь от ярости.
Если ребенок растет в плохой семье – это несчастье. Если
он учится в плохой школе – это худо. Но если он живет в плохом детском
доме – это страшнее всего. Детский дом для него все: и семья, и школа, и
друзья. Здесь возникают его представления о жизни, о мире, о людях,
здесь он растет, учится, становится человеком и гражданином. И детский
дом не может, не имеет права быть средним, «неплохим». Он непременно
должен быть очень хорошим.
Воровство всегда гнусность и преступление. Но воровство в
детском доме – это преступление неискупимое, за которое нужно
наказывать самой суровой, самой полной мерой. Здесь государство доверило
воспитателю детей, лишенных родителей. Красть у этих детей – что может
быть подлее?
Я ни минуты не сомневался в том, что здесь, в доме за
высоким забором, крали без зазрения совести. Здесь даже не пытались
создать видимость какого-либо благополучия. Все было ясно и откровенно.
Одного только я не мог понять: как такое происходит неподалеку от
Ленинграда, да не в двадцатом году, а сейчас!
Возвратившись в Ленинград, я прямо с вокзала пошел в гороно и, несмотря на неприемный час, прорвался в кабинет начальства.
– Очень прошу, – сказал я с места в карьер, – дайте мне детский дом для трудных в Березовой поляне.
– Этот дом – тяжкий укор нам, – ответил мне Алексей
Александрович Зимин, инспектор гороно. – Ведь, знаете, до Кирова дело
дошло. Велел немедленно навести порядок.
Зимин сидел за большим, заваленным бумагами письменным столом и внимательно посмотрел мне в лицо, когда я ворвался в кабинет.
Он ничем не выразил ни удивления, ни досады, предложил сесть, но я довольно невежливо отмахнулся:
– В тридцать третьем году! Под Ленинградом! Я глазам своим не поверил. Да как вы терпите?
– Что и говорить, под боком развелось такое безобразие, а
у нас всё руки не доходили. Там уже третий заведующий. Один был месяца
два – освободили: безвольный человек и работу свою не любил. Другой все
время проводил в Ленинграде – у него тут семья и квартира. А эта
заведующая…
– Об этой мне можете не рассказывать. Эту я сам видел.
– Да… Без глазу был дом. Дома для трудных – они всегда
на десятом плане. Наладить тяжело, а развалить долго ли? Вот и
развалили. А какие средства отпускаются, сами знаете. Огромные средства.
Безобразие, что и говорить. Там есть одна воспитательница, Артемьева.
Она в отъезде сейчас, у нее отец болен. Но она человек дельный и давно
не дает нам покоя.
– Мало она не давала вам покоя. Разве так надо было?
Зимин сделал вид, что не слышал моих последних слов:
– Так что ж, из всего виденного вы выбрали именно этот дом?
– Я ничего больше не успел повидать. Очень прошу…
Он протянул мне бумагу – приказ заведующего
Ленинградским отделом народного образования гласил: «Ввиду полного
развала воспитательной и хозяйственной работы и совершенного отсутствия
данных к восстановлению нормальной работы детский дом для
трудновоспитуемых № 60 закрыть».
– И это по-вашему значит навести порядок? – сказал я. – Подождите закрывать. Дайте мне хоть три месяца…
Я ушел от Зимина, унося в кармане приказ: меня назначали заведовать детским домом в Березовой поляне.
– Обещаю вам, – сказал на прощанье Зимин, – я теперь за
этот дом возьмусь. Самых лучших воспитателей пришлю, вот попомните мое
слово. У меня такой есть на примете преподаватель по труду…
– У меня память хорошая. Я попомню. В тот же день я написал обо всем в Харьков Антону Семеновичу.
Уважаемые читатели, напоминаем:
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
бумажный вариант книги вы можете взять
в Центральной городской библиотеке по адресу:
г. Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Узнать о наличии книги
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы можете по телефону:
32-23-53
Из аннотации:
ОтветитьУдалить"В повести «Дорога в жизнь», вышедшей в свет в 1954 году, Ф. А. Вигдорова продолжает свою любимую тему – тему воспитания детей, учительского труда. Эта книга посвящена жизни ребят в детском доме. Автор описывает, как педагогические идеи А. С. Макаренко, его теоретические выводы и большой практический опыт воплощаются в жизнь новым поколением педагогов".