Среда.
Мама сказала: Молока совсем нету, вот он и плачет.
У мамы нету молока, потому и плачет, сказала я Нинце. Что будешь делать? — сказала Нинцо. Опять Гвелесиани, другого выхода нету. Она мучила скобу калитки. Калитка скрипела. Вчера зашелся до судорог, сказала я. Пришлось опять мокать палец в вино и совать ему в рот. Уснул кое-как. Говорю, выход только один — аптека Гвелесиани. Надо это сделать. Мама убьет меня, сказала я. Меня подташнивало. Помрет у вас ребеночек, и пусть потом твоя мама твердит: Бог прибрал ангелочка, сказала Нинцо тоненьким голоском. Не выламывайся, сказала я. И отчего вы с матерью такие дебилки? Я стиснула Нинцину руку на скобе калитки. Перестань скрипеть, достала. Ладно, Нинцо убрала руку. Ты же ее знаешь, сказала я. Целый час кляла меня за чай и макароны, украденные в магазине Мананы. Угу, сказала Нинцо и опять взялась за скобу. Как узнала-то? Ты же за гумпомощь выдала, от теток-гуманитарок. Да, сказала я. А ценники содрать забыла. Я же говорю — дебилка! Оставь калитку в покое. Убери руку! И ты убери. Сперва ты. Ну вот. Помолчали, глядя друг на друга. Зайди во двор, и выйдем вместе, сказала Нинцо, глядя мимо меня. Во дворе сидел дед Заур. Уставился куда-то и не шевелился. В замызганном костюме, собравшем весь мусор, с медалями на груди. Глянь на него. Нормальный, да! — сказала Нинцо. Так в медалях и сидит весь день. А выступает-то как!
Выступает! — сказал дед Заур. Стерва из нее растет. Оторва. И из тебя стерва. В доме ее бабушка помирает, а она выступает... Дедушка, сказала Нинцо, иди в дом, ты же видишь, они опять разлетались, опасно. Да ну их! — сказал дед Заур и отвернулся. Нинцо взрыхлила землю для цветов, я машинально приминала ее кроссовками. Сейчас переоденусь и выйду. Бабка помирает совсем, повторил дед Заур. Я промолчала. Что это за война, сказал дед Заур. Это не война. Эти с этой стороны, те с той, а посередине что? Коридор откроют, сказала я. Что? Какой еще коридор? Так сказали, сказала я. Отец моего одноклассника сказал. Пустое, сказал Заур. Ничего не откроют, вот увидишь, перебьют нас здесь. Откроют, сказала я. Отец моего одноклассника сказал, что на днях откроют. Отец одноклассника, отец одноклассника, передразнил дед Заур и скривился. Перестань топтаться! Что они так летают? Глянул на небо. Как так? — спросила я. Да как-то не так. Перебьют нас. Еще чего, сказала я. До сих пор бы перебили. Ответь-ка мне, дочка, кому больше веры: мне или безногому отцу твоего одноклассника? Отцу моего одноклассника. Эх, вздохнул дед Заур. Ну пошли, Нинцо прикрыла дверь за спиной. На ней было синее платье. Курево у меня таскает, сказал дед Заур. Стерва она, крикнул вслед. Оторва. Нинцо сделала вид, что не слышала, разглядывала платье. Смотри какое! Шик, правда, Кнопка? Я только карманы отпорола. Приподняла подол, крутанулась. Я узнала платье. Воровка, сказала я. Воровка! Будет тебе, сказала Нинцо. Сколько раз говорила, не трогай чужое! Ну не начинай опять, сказала Нинцо. Украсть у мертвого не воровство, запомни раз и навсегда. Откуда ты знаешь, что она мертвая? Откуда? Не знаю, сказала Нинцо. Я знаю только ее брошенный дом. Так изучила, что с завязанными глазами войду и выйду, и перестань уже, хватит, тошнит. Ладно, сказала я. Ладно. Вот и хорошо, сказала Нинцо и, погодя: больше ничего не возьму. А это уж очень понравилось. Синее. Маму в таком помню. Ладно, сказала я, ладно... К тому же у меня сюрприз для тебя... Мы вышли на главную улицу, на пустую улицу. Сюрприз? — машинально повторила я. Шагай быстрее, не утерпела Нинцо. Дело делом, а сюрприз сюрпризом. Хорошо, сказала я, только с одним условием. Идет, но условие после. Почему мы пошли отсюда? — сказала я. Нас могут увидеть. Но обходить долго. Нас увидят, Нинцо, сказала я. Ну ладно, ладно! Нинцо взглянула на меня расширенными глазами. Так и быть. Мы зашли с другой стороны. Посмотри повнимательней, сказала я. Никого нет, сказала Нинцо. Первой в пролом пролезла я. Я проскользнула легко, ей пришлось потруднее. Осторожно отодвинули сломанный засов и забрались в дом. Глаза быстро привыкли к полумраку, шторы и не думали сдвигать. Давай сюда, сказала Нинцо. Что покажу, обалдеешь! Когда успела побывать? — спросила я. Не помню, может дня два, сказала Нинцо. Квернадзе сбил замок. Силен! — сказала я. Прямо медвежатник. Громила. Кнопка! — засмеялась Нинцо. Грубых слов не говори, Бог накажет. Да иди ты! — я ткнула ее плечом. Вошли в спальню. Нинцо распахнула шифоньер. Вот то, о чем я тебе говорила. И что это? — спросила я без души. Как что, дурочка! Это же плеер! А к нему диски. Сечешь? Скорее всего, они не заметили, потому и не взяли. Работает, как новенький. Вот! — сказала Нинцо, она была возбуждена. Разве не здорово? А дисков сколько! Сделай потише, сказала я. Наверно, все это Датуны, и плеер и диски. А ты помнишь Датуну? Глаза у Нинцо заблестели. Ох и крутой был парень. Как говорится, смерть девкам! Я-то думала, что ты его не помнишь. Ты же еще дите! Нинцо фыркнула. На мужчин не смотрела. А тут место серьезное. Его гнездо. Чуешь? — она потянула носом воздух. Да, — сказала я. Только сделай потише. Нинцо поднялась. Кнопка-малышка, давай потанцуем. Не хочу, — сказала я. Да ладно, чего ты, Нинцо не стала дожидаться, задвигалась в танце. Ну, сила! — она закинула голову и покачивалась размеренно. А где сюрприз? — спросила я. Сюрприз? — переспросила. Сей момент. Вот тебе и сюрприз! Достала из лифчика пачку сигарет. Откуда? — спросила я. Это что, подруга, допрос? Нинцо остановилась, выключила плеер. Кнопа-малышка, что с тобой? Я тебя не узнаю. Что с тобой происходит? Все из-за братишки? Скажи, откуда у тебя сигареты? Меня мутило. Тот голубоглазый дал, сказала Нинцо и отвела взгляд. Нинцо! — сказала я. Нинцо! Ты с ума сошла! Ты ходила к ним?! Почему — ходила? Насобирала подорожник для бабушки, шла мимо. Чего на стену лезешь, ей-богу! Возле поста он стоит. Один. Подозвал, я и подошла. Нинцо! — сказала я. Что? Я спросила: сигаретки не найдется? Думала, стрельну парочку, а он всю пачку дал. Подарил. Нинцо! — сказала я. Ты же знаешь, как с ними опасно! А если б кто-нибудь из наших увидел? Меня подташнивало. Мне, подруга, уже по барабану, сказала Нинцо. А он ничего, скажу тебе, крепкий тип. Глаза голубые, и накачан, прям культурист. Я ему нравлюсь, клянусь мамой! Знаешь, какими глазами на меня смотрел? А еще скажу — обалдеешь. Часто, говорит, вижу тебя с маленькой девочкой. Это он о тебе. Да, сказала я, это моя младшая сестра. Она вскрыла пачку. Дура, сказала я. Идиотка! Зачем было врать? Вот уж кто дура, так это ты. Что я должна была сказать? Что мы подруги? Одноклассницы? Думаешь, он бы поверил? Нинцо посмотрела на свою грудь. Какая ты противная, сказала я. А что потом? Что — потом? Дал мне сигареты, я улыбнулась и ушла. Нинцо закурила. Он тоже улыбнулся. Пустила дым мне в лицо. Противная, сказала я. Меня от тебя тошнит. Раз ты сумела так с ним объясниться, надо будет училку Валентину поблагодарить, может, она и отметку за четверть повысит. Нинцо глянула на меня. Так глянула, что я замолчала. Тоже взяла сигарету и закурила. Послушай, сказала Нинцо и раздавила окурок в спичечном коробке. У Квернадзе к нам какое-то дело. У Квернадзе? — переспросила я. Да, а что? Ты так удивляешься, будто первый раз о нем слышишь. Дело, как я поняла, серьезное. Нинцо тоже посерьезнела. Ну, если уж Квернадзе! — сказала я. Нинцо легонько шлепнула меня по темени. Так-то лучше, сказала она. А то последнее время не узнаю тебя. Пугаешь, клянусь памятью матери. Вообще-то табак какой-то, на наш непохожий. Мягкий что ли? Да, хороший, сказала я. От него не кашляю. Никаких проблем, Кнопа, я еще у него возьму, засмеялась Нинцо. Нинцо! — крикнула я. Ладно, ладно, шучу. А теперь чего будем делать? Нинцо оглядела комнату. Давай посмотрим, что за узлы навалены на этом шкафу, помоги-ка их спустить. Нет, сказала я. Мы же договорились. О чем мы договорились? — сказала Нинцо. А? Ты прекрасно знаешь, о чем. Погоди, сказала Нинцо. Сперва посмотрим, что в тех узлах, а потом будем решать. Нинцо! — сказала я. Она приставила стул к шкафу, влезла на него и стала поодиночке сбрасывать узлы. Посмотрим, что в них. Я же ничего не беру, я только смотрю. Нинцо! — сказала я. Нинцо, Нинцо, Нинцо! — крикнула Нинцо. Достала ты меня! Она спрыгнула со стула. Достала! Или ты мне поможешь, или вообще! Вот где у меня твоя порядочность! Провела рукой по горлу. Эти отсюда дали деру. Пойми раз и навсегда: ушли, смотались. И знаешь почему? Потому что они не такие жалкие и ничтожные, как мы с тобой. У них деньги были. Заплатили и ушли. А я? А ты? Мы тут подохнем, потому что у нас нет толстой задницы, как у них! Они будут жить, а я, перед тем как подохнуть, даже их лохмотья не посмею надеть, так, что ли? Так, я тебя спрашиваю?! На висках у Нинцы вздулись жилки. А теперь смотри на меня! Я возьму все. Весь дом вынесу! Все вынесу отсюда! Нинцо ногой пнула стул и закричала: Вынесу к чертовой матери! Хватит, сказала я. Тише! Ладно, делай как знаешь. Я придвинула стул к шкафу. Лезь и подавай. Нинцо глянула на меня. Так-то, сказала. Неужели надо было наорать, чтобы мне помочь. Встала на стул, подала сверху узел. Одежда, сказала я, старая. И какие-то то ли шторы, то ли занавески. Отлично! — сказала она сверху. Занавески изорву на пеленки для бабушки, а шмотки надену! Тут много мужских вещей, сказала я. Ничего, тоже пойдут на подстилки для Ламары. Глянь! — показала мне руки. Видишь, на что похожи от стирки ее подстилок. А эти буду менять и выбрасывать! Перебрали все, получилось два узла, остальное свалили грудой. Ночью заберу, а то еще увидит кто-нибудь, прицепится, сказала Нинцо. Нинцо! — сказала я, погодя. А как же то, что ты поклялась? Ты о чем? — вроде удивилась Нинцо. Поклялась, что ничего больше не вынесешь. Мной поклялась. Уф, вздохнула легко. Будет тебе, Кнопка. У меня тогда было чур-чура. Чур-чура? Вот именно, сказала Нинцо. Когда тобой клянусь, у меня всегда чур-чура. Тут и женские вещи есть, сказала я. Хочешь? Ну-ка, сказала Нинцо. Вот, показала я. Хочу, еще бы! Хи-хи-хи-хи, захихикала Нинцо. Ты на это глянь. Обалдеть! Интересно, с какого это века? И эти тоже хотим? Я поштучно подавала ей странные наряды. А как же! Устроим показ моделей Ламаре и Зауру! Нинцо рассмеялась. Ты тоже приходи, оттянемся. Ладно, мне тоже сделалось смешно. Нинцо набрала кучу женской одежды, слезла со стула. А теперь пошли, потом все это унесу. Пойдем, надо еще подорожник собрать бабке от пролежней. Хорошо, сказала я. Только на минутку домой загляну. Раз так, ты иди, а я еще останусь, немного музыку послушаю. Нинцо включила плеер. Через час встречаемся у меня! Лады, сказала я и прикрыла за собой дверь. Не сделала и трех шагов, как услышала голос Нинцы. Она пела.
Выступает! — сказал дед Заур. Стерва из нее растет. Оторва. И из тебя стерва. В доме ее бабушка помирает, а она выступает... Дедушка, сказала Нинцо, иди в дом, ты же видишь, они опять разлетались, опасно. Да ну их! — сказал дед Заур и отвернулся. Нинцо взрыхлила землю для цветов, я машинально приминала ее кроссовками. Сейчас переоденусь и выйду. Бабка помирает совсем, повторил дед Заур. Я промолчала. Что это за война, сказал дед Заур. Это не война. Эти с этой стороны, те с той, а посередине что? Коридор откроют, сказала я. Что? Какой еще коридор? Так сказали, сказала я. Отец моего одноклассника сказал. Пустое, сказал Заур. Ничего не откроют, вот увидишь, перебьют нас здесь. Откроют, сказала я. Отец моего одноклассника сказал, что на днях откроют. Отец одноклассника, отец одноклассника, передразнил дед Заур и скривился. Перестань топтаться! Что они так летают? Глянул на небо. Как так? — спросила я. Да как-то не так. Перебьют нас. Еще чего, сказала я. До сих пор бы перебили. Ответь-ка мне, дочка, кому больше веры: мне или безногому отцу твоего одноклассника? Отцу моего одноклассника. Эх, вздохнул дед Заур. Ну пошли, Нинцо прикрыла дверь за спиной. На ней было синее платье. Курево у меня таскает, сказал дед Заур. Стерва она, крикнул вслед. Оторва. Нинцо сделала вид, что не слышала, разглядывала платье. Смотри какое! Шик, правда, Кнопка? Я только карманы отпорола. Приподняла подол, крутанулась. Я узнала платье. Воровка, сказала я. Воровка! Будет тебе, сказала Нинцо. Сколько раз говорила, не трогай чужое! Ну не начинай опять, сказала Нинцо. Украсть у мертвого не воровство, запомни раз и навсегда. Откуда ты знаешь, что она мертвая? Откуда? Не знаю, сказала Нинцо. Я знаю только ее брошенный дом. Так изучила, что с завязанными глазами войду и выйду, и перестань уже, хватит, тошнит. Ладно, сказала я. Ладно. Вот и хорошо, сказала Нинцо и, погодя: больше ничего не возьму. А это уж очень понравилось. Синее. Маму в таком помню. Ладно, сказала я, ладно... К тому же у меня сюрприз для тебя... Мы вышли на главную улицу, на пустую улицу. Сюрприз? — машинально повторила я. Шагай быстрее, не утерпела Нинцо. Дело делом, а сюрприз сюрпризом. Хорошо, сказала я, только с одним условием. Идет, но условие после. Почему мы пошли отсюда? — сказала я. Нас могут увидеть. Но обходить долго. Нас увидят, Нинцо, сказала я. Ну ладно, ладно! Нинцо взглянула на меня расширенными глазами. Так и быть. Мы зашли с другой стороны. Посмотри повнимательней, сказала я. Никого нет, сказала Нинцо. Первой в пролом пролезла я. Я проскользнула легко, ей пришлось потруднее. Осторожно отодвинули сломанный засов и забрались в дом. Глаза быстро привыкли к полумраку, шторы и не думали сдвигать. Давай сюда, сказала Нинцо. Что покажу, обалдеешь! Когда успела побывать? — спросила я. Не помню, может дня два, сказала Нинцо. Квернадзе сбил замок. Силен! — сказала я. Прямо медвежатник. Громила. Кнопка! — засмеялась Нинцо. Грубых слов не говори, Бог накажет. Да иди ты! — я ткнула ее плечом. Вошли в спальню. Нинцо распахнула шифоньер. Вот то, о чем я тебе говорила. И что это? — спросила я без души. Как что, дурочка! Это же плеер! А к нему диски. Сечешь? Скорее всего, они не заметили, потому и не взяли. Работает, как новенький. Вот! — сказала Нинцо, она была возбуждена. Разве не здорово? А дисков сколько! Сделай потише, сказала я. Наверно, все это Датуны, и плеер и диски. А ты помнишь Датуну? Глаза у Нинцо заблестели. Ох и крутой был парень. Как говорится, смерть девкам! Я-то думала, что ты его не помнишь. Ты же еще дите! Нинцо фыркнула. На мужчин не смотрела. А тут место серьезное. Его гнездо. Чуешь? — она потянула носом воздух. Да, — сказала я. Только сделай потише. Нинцо поднялась. Кнопка-малышка, давай потанцуем. Не хочу, — сказала я. Да ладно, чего ты, Нинцо не стала дожидаться, задвигалась в танце. Ну, сила! — она закинула голову и покачивалась размеренно. А где сюрприз? — спросила я. Сюрприз? — переспросила. Сей момент. Вот тебе и сюрприз! Достала из лифчика пачку сигарет. Откуда? — спросила я. Это что, подруга, допрос? Нинцо остановилась, выключила плеер. Кнопа-малышка, что с тобой? Я тебя не узнаю. Что с тобой происходит? Все из-за братишки? Скажи, откуда у тебя сигареты? Меня мутило. Тот голубоглазый дал, сказала Нинцо и отвела взгляд. Нинцо! — сказала я. Нинцо! Ты с ума сошла! Ты ходила к ним?! Почему — ходила? Насобирала подорожник для бабушки, шла мимо. Чего на стену лезешь, ей-богу! Возле поста он стоит. Один. Подозвал, я и подошла. Нинцо! — сказала я. Что? Я спросила: сигаретки не найдется? Думала, стрельну парочку, а он всю пачку дал. Подарил. Нинцо! — сказала я. Ты же знаешь, как с ними опасно! А если б кто-нибудь из наших увидел? Меня подташнивало. Мне, подруга, уже по барабану, сказала Нинцо. А он ничего, скажу тебе, крепкий тип. Глаза голубые, и накачан, прям культурист. Я ему нравлюсь, клянусь мамой! Знаешь, какими глазами на меня смотрел? А еще скажу — обалдеешь. Часто, говорит, вижу тебя с маленькой девочкой. Это он о тебе. Да, сказала я, это моя младшая сестра. Она вскрыла пачку. Дура, сказала я. Идиотка! Зачем было врать? Вот уж кто дура, так это ты. Что я должна была сказать? Что мы подруги? Одноклассницы? Думаешь, он бы поверил? Нинцо посмотрела на свою грудь. Какая ты противная, сказала я. А что потом? Что — потом? Дал мне сигареты, я улыбнулась и ушла. Нинцо закурила. Он тоже улыбнулся. Пустила дым мне в лицо. Противная, сказала я. Меня от тебя тошнит. Раз ты сумела так с ним объясниться, надо будет училку Валентину поблагодарить, может, она и отметку за четверть повысит. Нинцо глянула на меня. Так глянула, что я замолчала. Тоже взяла сигарету и закурила. Послушай, сказала Нинцо и раздавила окурок в спичечном коробке. У Квернадзе к нам какое-то дело. У Квернадзе? — переспросила я. Да, а что? Ты так удивляешься, будто первый раз о нем слышишь. Дело, как я поняла, серьезное. Нинцо тоже посерьезнела. Ну, если уж Квернадзе! — сказала я. Нинцо легонько шлепнула меня по темени. Так-то лучше, сказала она. А то последнее время не узнаю тебя. Пугаешь, клянусь памятью матери. Вообще-то табак какой-то, на наш непохожий. Мягкий что ли? Да, хороший, сказала я. От него не кашляю. Никаких проблем, Кнопа, я еще у него возьму, засмеялась Нинцо. Нинцо! — крикнула я. Ладно, ладно, шучу. А теперь чего будем делать? Нинцо оглядела комнату. Давай посмотрим, что за узлы навалены на этом шкафу, помоги-ка их спустить. Нет, сказала я. Мы же договорились. О чем мы договорились? — сказала Нинцо. А? Ты прекрасно знаешь, о чем. Погоди, сказала Нинцо. Сперва посмотрим, что в тех узлах, а потом будем решать. Нинцо! — сказала я. Она приставила стул к шкафу, влезла на него и стала поодиночке сбрасывать узлы. Посмотрим, что в них. Я же ничего не беру, я только смотрю. Нинцо! — сказала я. Нинцо, Нинцо, Нинцо! — крикнула Нинцо. Достала ты меня! Она спрыгнула со стула. Достала! Или ты мне поможешь, или вообще! Вот где у меня твоя порядочность! Провела рукой по горлу. Эти отсюда дали деру. Пойми раз и навсегда: ушли, смотались. И знаешь почему? Потому что они не такие жалкие и ничтожные, как мы с тобой. У них деньги были. Заплатили и ушли. А я? А ты? Мы тут подохнем, потому что у нас нет толстой задницы, как у них! Они будут жить, а я, перед тем как подохнуть, даже их лохмотья не посмею надеть, так, что ли? Так, я тебя спрашиваю?! На висках у Нинцы вздулись жилки. А теперь смотри на меня! Я возьму все. Весь дом вынесу! Все вынесу отсюда! Нинцо ногой пнула стул и закричала: Вынесу к чертовой матери! Хватит, сказала я. Тише! Ладно, делай как знаешь. Я придвинула стул к шкафу. Лезь и подавай. Нинцо глянула на меня. Так-то, сказала. Неужели надо было наорать, чтобы мне помочь. Встала на стул, подала сверху узел. Одежда, сказала я, старая. И какие-то то ли шторы, то ли занавески. Отлично! — сказала она сверху. Занавески изорву на пеленки для бабушки, а шмотки надену! Тут много мужских вещей, сказала я. Ничего, тоже пойдут на подстилки для Ламары. Глянь! — показала мне руки. Видишь, на что похожи от стирки ее подстилок. А эти буду менять и выбрасывать! Перебрали все, получилось два узла, остальное свалили грудой. Ночью заберу, а то еще увидит кто-нибудь, прицепится, сказала Нинцо. Нинцо! — сказала я, погодя. А как же то, что ты поклялась? Ты о чем? — вроде удивилась Нинцо. Поклялась, что ничего больше не вынесешь. Мной поклялась. Уф, вздохнула легко. Будет тебе, Кнопка. У меня тогда было чур-чура. Чур-чура? Вот именно, сказала Нинцо. Когда тобой клянусь, у меня всегда чур-чура. Тут и женские вещи есть, сказала я. Хочешь? Ну-ка, сказала Нинцо. Вот, показала я. Хочу, еще бы! Хи-хи-хи-хи, захихикала Нинцо. Ты на это глянь. Обалдеть! Интересно, с какого это века? И эти тоже хотим? Я поштучно подавала ей странные наряды. А как же! Устроим показ моделей Ламаре и Зауру! Нинцо рассмеялась. Ты тоже приходи, оттянемся. Ладно, мне тоже сделалось смешно. Нинцо набрала кучу женской одежды, слезла со стула. А теперь пошли, потом все это унесу. Пойдем, надо еще подорожник собрать бабке от пролежней. Хорошо, сказала я. Только на минутку домой загляну. Раз так, ты иди, а я еще останусь, немного музыку послушаю. Нинцо включила плеер. Через час встречаемся у меня! Лады, сказала я и прикрыла за собой дверь. Не сделала и трех шагов, как услышала голос Нинцы. Она пела.
Четверг.
Чего вы все тут ходите, девчонки? И не страшно вам? Шли бы домой, а то догуляетесь до беды. Вон уже сколько зейнабовых дочек найти не могут! Мы, тетя Мзия, подорожник собираем, сказала Нинцо. Про подорожник и помнить забудете, дурехи, особенно ты! Подорожник Ламаре нужен, ее бабушке, процедила я сквозь зубы. Пролежни ее мучают. Э, куда лиса, туда и лисий хвост, сказала Мзия. Ходите всю дорогу не разлей вода, прямо Пат и Паташон. Что ты к ним привязалась, гого1 ? Чего ворчишь на девочек? Из своих ворот вышла Додо с веником в руках. Не ворчу, а предупреждаю. Война, а они туда-сюда, туда-сюда, прогуливаются, понимаешь. Нашли время для прогулок. Мы подорожник собираем, повторила Нинцо. Лучше не подорожник собирать, сказала Додо, а пойдемте-ка вы со мной, помолимся все вместе. Я в церковь наладилась, прибрать-протереть. А мне сейчас там нечего делать, я на Успение приду. Тебе, может, и нечего, а им в самый раз. Помогут прибраться, коли время есть вниз-вверх ходить. Батюшка-то будет? — спросила Мзия. Будет батюшка, батюшка почитает. О мире помолимся... Кнопа, дочка, вдруг смягчилась она. Встанешь с нами в хоре? Первого голоса не хватает. Встану, тетя Додо, сказала я. Вот и славно, дочка. Нам бы всем в Божий храм, вместе молиться, вместе и спасемся. Господь спасет нас. О мире помолимся, о жизни, и о погибших тоже помолимся, об убиенных. Поняла, гого? — она строго глянула на Нинцо. Подружка твоя хорошая, церковное дитя, перевела взгляд на меня. Ходит к нам, а когда и в хоре поет. А ты? Ты что делаешь? За бабушкой ухаживаю, насупилась Нинцо. А еще? Еще хоть что-нибудь сделала? Пошли сейчас со мной, поможешь церковный двор подмести, Бог воздаст. Я собрала подорожник для бабушки, должна ей отнести. Идем-идем, поможешь прибраться, потом отнесешь свой подорожник. Мы сперва отнесем, тетя Додо, вмешалась я. А потом к вам придем. Другого выхода не оставалось, Нинцо уже побелела от злости. Смотри! — вдруг воскликнула тетя Додо, глядя куда-то поверх меня. Что эта дуреха тащит? Что у нее на плече? Кто это, девочки? Мзия затенила рукой глаза. Я посмотрела и сказала: Это Тебро. А чего она такое несет? Лопата, сказала Нинцо. Здоровенная лопата. У нее и раньше не все были дома. От безмужности. А за эту войну совсем свихнулась. Здравствуй, сказала Додо. Откуда путь держишь, гого? Из ущелья, сказала Тебро и остановилась. Лицо у нее раскраснелось. Из ущелья? — переспросила Нинцо и глянула на меня. И чего ты с этой лопатой на плече? — спросила Мзия. Мертвый в ущелье лежит, сказала Тебро. Убитый. Про то и мы знаем. Это не наш мертвый. Не наш, сказала Тебро, она тяжело дышала. Но смердит сильно. Чей бы ни был, мертвому нужна земля. Похоронила? — в один голос спросили мы с Нинцо. Кто? Я? Не смогла, только землей присыпала. И то дело, сказала Нинцо. Мы даже подойти не смогли. Хоть узнать, кто вас неволит! — сказала Додо. Ихний мертвый недостоин земли. Мертвый есть мертвый, сказала Тебро. У мертвых ихнего и нашего нету. Вскинула лопату на плечо и, не глядя на нас, пошла. Всегда вот так путано говорит, сказала Додо. Не поймешь. Валяется в том ущелье убитый, и поделом ему! Так он же там гниет, разлагается, сказала Мзия. А там дети играют. Вон сынишка моего Дито целыми днями там пропадает, это как? Мальчишки по пять раз на дню ходят посмотреть. Что же свои его не похоронили? Почему бросили? Кто его бросил, пусть тот теперь и хоронит, сказала Додо. Идем отсюда, не могу больше их слышать, сказала Нинцо. Пока до свиданья, сказали мы и, не оборачиваясь, поспешили от них. Приходи, Нинцо, гого! Слышишь? Со своим веником приходи! Жду! — крикнула Додо нам вслед. Без тебя не начну! Счас разбегусь! — сказала Нинцо. А ты пойдешь? — спросила меня. Только разуюсь. На Успение, так и быть, попою в хоре. Ух, Кноп! — просияла Нинцо. Люблю, когда ты такая! С ума сойти!
Уважаемые
читатели, напоминаем:
бумажный
вариант журнала вы можете взять
в Центральной
городской библиотеке по адресу:
г.
Каменск-Уральский, пр. Победы, 33!
Узнать о наличии журнала
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
в Центральной городской библиотеке им. А.С. Пушкина
вы можете по телефону: 32-23-53
Комментариев нет:
Отправить комментарий